Десять детей ? – Это нормально!
Ten Children? – It’s normal!
На обложке прошлого номера нашего журнала была опубликована фотография американской семьи, в которой из десятерых детей – восьмеро русских. У нас появилась возможность узнать поподробнее об этой удивительной семье, когда многодетная мама госпожа Сьюзен Хиллис приехала в Санкт- Петербург для участия в научно-практическом семинаре, который проходил в Центре по профилактике СПИДа. Это интервью состоялось в перерыве между заседаниями.
— Госпожа Хиллис, сколько у Вас детей?
— У нас в семье десять детей, и восемь из них мы усыновили, причем из России.
— А Ваши собственные дети у Вас есть?
— Они все мои! Просто двое детей – биологических и восемь – приемных.
— А почему вы выбрали детей именно из России?
— Мы с мужем с самого начала знали, что хотим усыновить двоих детей. Но во многих странах мира очень сложно усыновить именно двоих: например, в Китае можно было усыновить только одного, а в Латинской Америке – четверых и более. Так вот, Россия была чуть ли не единственной страной, где можно было усыновить именно двоих.
— А где сейчас живут эти дети?
— Что значит – «где»? Я их мама, и они живут вместе со мной и моим мужем.
— Я имею в виду – в каком штате, в каком доме…
— Мы живем в штате Джорджия. Наш дом, конечно, не очень большой по американским стандартам, но для наших потребностей его вполне хватает.
— Насколько мне известно, в США фактически нет проблемы брошенных детей, то есть, каждый ребенок усыновляется или удочеряется буквально сразу же после того, как его бросают родители. Это действительно так?
— Да. Либо он попадает в приемную семью, либо над ним берут опекунство.
— В России же эта проблема есть, и она очень серьезная. Как Вы думаете, это из-за разницы в менталитете двух народов или из-за разницы в экономическом развитии?
— Знаете, в США тоже много родителей, которых лишают родительских прав, или матерей, которые отказываются от своих детей. В этом отношении ситуация у нас не лучше, но у нас очень легко найти для брошенных детей приемную семью или семью, которая бы оформила опекунство. У нас тоже была система детских домов и домов беспризорников лет 50, а может и 100, назад. Но это было настолько очевидно, что в семьях детям намного лучше, что правительство стало принимать реальные меры для увеличения количества усыновленных детей, и для семей, которые брали к себе детей, были учреждены небольшие пособия. И сейчас, когда семья берет ребенка под опеку, она ежемесячно получает денежные выплаты, небольшие, конечно, но их хватает на еду и одежду, в общем, чтобы компенсировать затраты на ребенка. Но, естественно, если семья приемная, а не опекунская, то никаких пособий родители не получают.
— Не могли бы Вы поподробнее рассказать о Вашей жизни, о Вашей семье?
— Восемь лет назад нам пришлось пережить страшную трагедию. У нас было три ребенка, и средний сын погиб в автокатастрофе. Но у меня и моего мужа в душе было еще очень много любви, и мы хотели дать эту любовь детям. И, поскольку мы знали горечь потери ребенка, мы думали, что могли бы понять страдания детей, которые потеряли своих родителей. Вот почему мы усыновили первых двух детей. А у нашей старшей дочери была лучшая подруга Катя, за которую она волновалась, молилась и плакала. Тогда мы начали собирать информацию для того, чтобы удочерить Катю, и оказалось, что у нее есть два брата, – таким образом, мы усыновили троих. А потом оказалось, что у детей, которых мы усыновили первыми, в России живут еще три сестры, и мы удочерили и их. Вот как у нас стало восемь приемных детей. А насчет вопроса о нашей жизни: многие сочли бы это очень трудной, даже непосильной задачей – быть родителями десятерых детей. Но нам пришлось пережить смерть одного ребенка, и для нас это настоящее счастье, чудесный дар свыше – наслаждаться активной и веселой жизнью целых десяти детей! Все наши дети ходят в школу, каждый играет на каком-либо музыкальном инструменте или занимается каким-нибудь видом спорта. В нашей семье дети играют на гитаре, бас-гитаре, ударниках, флейте, фортепиано и на других инструментах, так что целый ансамбль получается. Кроме того, два ребенка у нас играют в футбол, трое – в бейсбол и еще двое занимаются гимнастикой. Так что наша семья очень активная, очень счастливая и переполнена положительной энергией. Конечно, когда семья настолько велика, без взаимопомощи не обойтись. И мы помогаем друг другу с домашней работой, на кухне, и во всем, и везде.
— А какого возраста Ваши дети?
— Младшему 10, старшему 20.
— Расскажите теперь, пожалуйста, о Вашей работе в России.
— Я работаю в России с 1997 года. Проект, в котором мы сейчас сотрудничаем с Правительством Санкт-Петербурга и Ленинградской области, направлен на предоставление технической поддержки профилактике передачи ВИЧ/СПИДа от матери к ребенку. И вот на что я хотела бы обратить ваше внимание. До 1997 года, когда мы усыновили наших первых детей, я не работала в России и не знала русского. Но в моем воображении навсегда осталась картина: когда мы с нашими приемными сыном и дочерью выходили из детского дома, множество детей столпилось у ограды. Они держались за нее руками и смотрели, как мы уходили. Для меня это было душераздирающим зрелищем, и в их глазах я видела, что они тоже очень хотели, чтобы за ними приехали родители и увезли их оттуда. И тогда я решила, что использую все свои возможности, в том числе профессиональные (я доктор-эпидемиолог), чтобы найти в России специалистов, которые бы действительно любили детей, и помочь им организовать работу по предотвращению трагедий детей-сирот. И я сделаю все возможное, чтобы внести свою лепту в улучшение здоровья и положения детей, которые тогда смотрели сквозь ограду детского дома. Эта картина не изгладилась из моей памяти и вдохновляет меня на дальнейшую работу в России.
— Mrs. Hilis, how many children do you have?
— We have ten children and eight of them I’ve adopted from Russia.
— And have you got your own children?
— They are all mine, but two of them are biologic and eight are adopted.
— So why did you choose Russia?
— Why Russia? Well, we knew we wanted to adopt two children in the beginning (the first adoption was only two), but in many countries of the world it’s very hard to adopt two children: e.g. in China we can only adopt one at a time, and in Latin America there are usually groups of four or more. So Russia was nearly the only place where we could adopt two children.
— And where do they live now?
— What do you mean – where do they live? I’m their mama and they live with me and my husband.
— I mean – what state, in what house…
— Oh, we live in Georgia. And our house is not so big by American standards, but it’s pretty big enough for what we need.
— As we know, in the USA there is no such a problem of abandoned children, I mean, every child is adopted very soon after being abandoned. Is it really so?
— Yes. Either adopted, or either goes to a foster family.
— And in Russia there is such a problem. Now what do you think, is it a question of mentality or the question of economic difference?
— You know, in the USA there are also parents whose parental rights are deprived, or a mother relinquishes… We have the same situation, BUT it’s very easy to find an adoptive family or a foster family for these children. We had an orphanage system until about 50 years ago, maybe even 50 to 100 years ago. But it became very evident that children do so much better in families, so our government really promoted adoption and for families that take children into their homes some small stipends were established. So if people take children into their homes as foster children they get some money every month. Not a lot, but it’s enough to buy clothing and food, to cover the cost of caring for the child. But of course when people adopt children they do not get any stipends.
— And now please tell us about your family, your life.
— We had a very hard tragedy in our family about eight years ago. We had three children and our middle child died in a tragic car accident. But my husband and I had a lot of love in our hearts and we wanted to give this love to children. And because we knew the suffering of parents who have lost a child we felt that we would be able to understand the suffering of children who have lost their parents. That’s why we first adopted two children. Then, our first daughter had a best friend Katia, who she worried about and cried for and prayed for. So we began to try to see if we can adopt Katia, but she had two brothers, so we adopted three more. And then we found out that our first two children had three other sisters here in Russia. And then we came back and adopted them. So that’s how we adopted eight. And the answer to your question “how do we live” is that for some people it would seem hard to be a mother or a father of ten children, but we had to suffer the death of one child and it is the very wonderful gift and privilege for us to enjoy active, happy and successful lives of ten children. All our children go to school, each of them studies an instrument or a sport. In our family we have children who play guitar, piano, flute, drums, bass and other instruments so there’s a whole band. And we have two children who play soccer, three children who play baseball and two children who do gymnastics. So our family is very happy, very active and full of a lot of energy. Of course with the family that big we have to help each other. We help each other in homework, cooking meals and everything else.
— And how old are they?
— The youngest is 10 and the eldest is 20.
— Would you please tell us about your work in Russia?
— I have been working in Russia since 1997. And what I’m working on now collaboratively with the city of St.Petersburg and Leningrad Oblast is providing technical assistance for improving prevention of mother-to-child HIV transmission. And let me tell you one thing now. In 1997 when we adopted our first children I have never worked in Russia and I didn’t speak Russian. But there’s a picture in my mind that has never left: when we left the orphanage with our son and daughter there were many children who had their hands in the fence, looking through the fence as we left. And it was very heartbreaking for me because in their faces I could see they wanted parents as well. And so I decided then that I would use my professional abilities (I’m a doctor, an epidemiologist) to find other Russian experts who really love children in order to prevent this tragedy of abandonment, and I will try in some ways to do some small contribution to improving the health of children who were looking through that fence. But it was really that picture of children looking through that fence that caused me making that decision.
Интервью подготовил Михаил ЗЕЛЕНСКИЙ