Лев ЩЕГЛОВ
Сексуальность в современном обществе
Начальник разносит нерадивого подчиненного: «Это не работа, это прямо секс какой-то!». Интеллигентная дама стыдит подругу: «Ты смотришь «Секс в большом городе»? Но это же верх пошлости!». Чиновница из отдела образования возражает против бесплатной раздачи журнала «СПИД. Секс. Здоровье» в школах: «Там ведь даже в названии есть слово «СЕКС»!». «Ой, она такая сексуальная!» – это комплимент или оскорбление? Что же это за слово такое (еще лет десять назад у нас ведь никакого секса, по мнению большинства, вовсе не было)? С этим вопросом мы обратились к известному сексологу, доктору медицинских наук, ректору Института психологии и сексологии, профессору Льву Моисеевичу ЩЕГЛОВУ.
– Почему для многих слово «секс» остается труднопроизносимым, является синонимом чего-то неприличного?
– Потому что очень многое зависит не только от определения термина, но и от знания историко-культурного контекста. Даже самый краткий экскурс в прошлое поможет нам прояснить природу этого явления. Сексуальность человека в отрыве от социальной и индивидуальной психологии понять невозможно. В XVIII-XIX веках вплоть до первой половины ХХ века сексуальность целиком замыкали на медицинский аспект. Это и понятно: социальные науки не были развиты, наука о человеке как о личности начала развиваться только в ХХ веке. XVIII-XIX века – это сугубо врачебная история, связанная с состоянием исполнительных органов – гениталий, максимум еще гормонов.
– Сегодня это не так?
– Сегодня сексуальность понимается принципиально иначе, как многофакторный и междисциплинарный феномен. Последний всемирный конгресс сексологов, который проходил в 1997 году в Валенсии, отметил, что все исследования человеческой сексуальности перспективны только в междисциплинарном аспекте. Медицинская, физиологическая, психологическая, культурологическая, юридическая плоскости должны явить объемный, многосторонний объект исследования сексуального мира человека. Сегодня в этой области востребован некий синтетический специалист, который в равной степени владел бы вопросами урологии и культурологии, андрологии и гинекологии, психиатрии и социальной психологии. Пока это утопия. Но развитие сексологии движется именно в этом направлении, неслучайно современный период развития сексологии так и называется: «этап междисциплинарных исследований». Сексуальность в жизни человека как объект исследования исторически находилась между двумя полюсами. Первый – это сведение вопросов секса сугубо к анатомо-физиологическим моментам, так называемый редукционизм от науки, то есть сведение сложного многопланового, многофакторного к упрощенному, однозначному. Вторая тенденция, естественно связанная с именем Зигмунда Фрейда, была, напротив, склонна придавать сексуальности глобальные, космические размеры. К примеру, не только боязнь темноты, но и выбор профессии, скажем, бухгалтера, определялся исключительно сексуальными факторами. Мало этого, и социально-исторические коллизии, ту же революцию 1917 года или начало Второй мировой войны эти словесные эквилибристы тоже связывали с сексуальными импульсами. Представители этой тенденции уходили в заоблачную философию, культивируя приоритет бессознательного и превращая науку в интеллектуальную игру, имеющую мало общего с реальностью.
– Кто из них оказался ближе к истине?
– Истина никогда не бывает экстремистской, ее не следует искать ни на том, ни на другом полюсе. Правда, и золотую середину бывает найти трудно. В отечественной науке существовал явный перекос в сторону первой тенденции. Долгое время в нашей науке (и, что взаимосвязано, в обществе) секс трактовался как нечто из ряда физиологических отправлений: у человека есть аппетит – он ест, у него возникает желание помочиться – он исполняет эту функцию, у него возникает сексуальное желание – он и его удовлетворяет. Поэтому что здесь изучать? Как работают гормоны, сосуды, предстательная железа… Это приводило к трактовке секса как чего-то не вполне приличного, во-первых, и очень упрощенного, во-вторых. Сложнейшие проблемы сексуальности, которые вообще не могут рассматриваться в отрыве от мира эмоций, переживаний человека, сводились к исключительной физиологии. Задача междисциплинарной сексологии – определить «золотую середину», выстроить концепцию сексуальности с учетом всего научного опыта, не отвергая важность кровоснабжения гениталий, но и не отрицая важности проблем бессознательного, а также проблем исторического и социального контекста жизни человека, проблем его эмоционального мира. Таков современный взгляд на трактовку сексуальности.
– Звучит научно, красиво, убедительно. Но знает ли об этом само современное общество?
– Осознаем мы это или не осознаем, все мы связаны с предшествующим опытом поколений, с той культурой, которая воспитала не только нас, но и наших родителей. Поэтому в бытовом общении обычных граждан, во многих слоях общества, ориентированных на старые, консервативные взгляды, слова «секс», «сексуальность» по-прежнему являются раздражающей красной тряпкой. И этим, к примеру, умело пользуются политики. Бывает, что современному политическому «лидеру» нечего предложить по сути, и тогда в ход идут беспроигрышные лозунги: «Запретим обнаженное тело!», «Будем штрафовать за поцелуи на улицах!». Ставка делается на «дремучий», «советский» электорат, воспринимающий это на ура. Честно говоря, любого человека, и меня тоже, раздражает избыток «обнаженки» и спекуляций на эротических моментах в прессе, в рекламе, на телевидении. Однако «исправлению ситуации» не поможет тотальный запрет.
– Россия – не Европа, то есть не вполне Европа. Может, как раз запрет и поможет?
– Россия, как и Европа, пережила в своем историческом развитии представление о телесности как грехе. Изначально в христианской культуре это основной, первородный грех: «И открылись глаза у них обоих, и узнали они, что наги…». В раннем средневековье, особенно в католичестве, сексуальность объявлялась просто дьявольским искушением. Сексуальные отношения допускались исключительно с целью деторождения, продолжения рода. То есть, чтобы завести троих детей, нормальному человеку вполне достаточно десяти половых актов на всю жизнь. Не вдаваясь в подробности, подчеркну еще раз огромное значение такого исторического опыта, который опосредованно проявляется у современных людей самым, казалось бы, неожиданным образом. И сегодня, например, среди индусов олигофрения, шизофрения, маниакально-депрессивный психоз распространены так же или гораздо шире, чем у европейцев, а вот специфических неврозов, завязанных на сексуальной тематике, практически нет. В их культуре нет и не было незримо витающего ощущения греховности, запретности секса, поэтому и в психике современного восточного человека, даже лишь опосредованно связанного с буддизмом, нет страхов, надломов на сексуальной почве. Европеец же вынужденно находился в постоянной борьбе с самим собой, и героем становился монах, укротивший свою плоть, ограничивший себя во всех потребностях. «Умерщвление плоти» вменялось в заслугу, ибо сам человек представал как сочетание двух начал: благостного духовного и плотского – изначально греховного. Вся жизнь – это борьба духа с плотью. И это так глубоко в нас сидит. Вот кто-то скажет в сегодняшней деревне, где уже во втором поколении совершенно не религиозные люди: «А Ванька-то с Манькой согрешили!», никому ведь не придет в голову, что те украли что-то или совершили какое-то другое преступление. Всем сразу станет ясно, о каком «грехе» идет речь. Слова, связанные с интимной сферой, вызывают подчас какое-то внутреннее содрогание, ощущение чего-то неприличного, именно потому, что у нас такое прошлое.
– Причем, надо думать, и совсем недавнее прошлое отнюдь не способствовало отменам табу?
– Советская эпоха не развеяла, а приумножила страхи, заложенные в нашу психику церковью. Особенно это относится к сфере полового воспитания детей. Даже самые просвещенные родители, нет, не наказывают своих чад, но так реагируют на невинное детское любопытство, что ребенок делает вывод, что лучше поджечь детский сад, чем заглянуть в штанишки своей подружки. Вот так и раскачиваются качели общественного отношения к проблеме: то секса у нас вообще нет, то девочки-подростки пишут в сочинениях и открыто заявляют о своем желании стать проститутками. Правда, сегодня, к счастью, ситуация меняется. Опросники (анкетирование проводилось в Москве) показывают, что так называемые «профессии» бандита и проститутки теряют престижность и смещаются с первого-второго на четвертое-пятое места (это, согласитесь, уже достижение).
– Даже странно. Кажется, ничего не меняется, напротив, усугубляется. К прилавку с газетами не подойти без смущения… Телевизионные шоу переполнены обнаженными извивающимися телами, что, знаю, вызывает возмущение не только пуритан (да и есть ли они у нас)…
– Я часто ссылаюсь на зарубежный опыт. Вот что произошло недавно в США, когда на каком-то там шоу сестра Майкла Джексона обнажила грудь? Собственно, не она даже, а ее партнер сорвал с нее верхнюю часть одежды, не в этом суть. Вся Америка потрясена и возмущена недостойным поведением поп-звезды, трехмиллионные иски. Почему такая реакция? А потому что там все очень четко регламентировано и отрегулировано. Это не пресловутое американское ханжество. Иди в секс-шоп, если ты взрослый человек и у тебя есть потребность смотреть крупным планом гениталии – это твое право. Но попробуй эту же пленку показать в общественном месте или детям – тебе грозит тюремное заключение, в любом штате. То, что можно купить в секс-шопе, нельзя показать на общедоступном телеканале, потому что это оскорбит вкус широкого зрителя (как бы мы ни относились к американскому вкусу). А что происходит у нас? Вместо того чтобы создавать специализированные, если не центры и не кварталы, то хотя бы видеозалы, куда могут прийти желающие (если они совершеннолетние), мы имеем подпольный, и вполне доступный, рынок порнографии. А голое тело заполонило экраны телевизоров, вызывая совершенно законное раздражение большинства нормальных людей.
– Раздражает даже реклама. Не просто реклама, которая просто раздражает. Но более всего реклама, эксплуатирующая эротические образы. Мало нам намазывания кремами, гелями и демонстраций всякого рода телесности, пропитывамой дезодорантами, нам и мобильные телефоны и даже питьевую воду подают как «Дикую орхидею». Может быть, рекламисты и пиарщики таким образом борются с демографическим кризисом?
– Недавно меня приглашали на совещание общественного совета по рекламе. Там как раз обсуждались и эти моменты. Но у нас вроде как демократия, поэтому как запретить? Как отрегулировать законодательно, точно определив грань между допустимым и недопустимым? Конечно, любому нормальному человеку понятно, что если рекламируют купальники, то логично демонстрировать их на красивом женском теле. Наверное, так. Но если рекламируют машины, ключи-замки, авторучки, то при чем здесь женские прелести? Однако нет таких законов, нет таких инструкций, которые бы ограничивали создателей рекламы в использовании сексуальности, эротики.
– Интересно, а на что рассчитывают сами авторы рекламных роликов, разве они не предполагают отрицательной реакции на столь неуместный эротизм?
– У рекламы много разных способов воздействия на сознательное, а более – бессознательное. Поэтому раздражает – не раздражает, а задевает, западает, значит – работает. Вообще деятели массовой культуры и ориентируются на потребителей масскультуры, на нетребовательный, невзыскательный вкус. Как во всеуслышание заявил один из поп-кумиров, парируя обвинение в пошлости: «Пипл хавает!». Так вот пока «пипл» будет «хавать», ему будут давать эту жвачку…
– Что остается? Как всегда: просвещение, образование, воспитание?
– Да, и это тоже, в том числе половое воспитание. Кто и как должен нести сексуальную культуру в массы? Возвращаясь к началу разговора, напомню о том, что вопросы секса, сексуальности – это вопросы комплексного подхода к предмету. Соответственно современный сексолог – это, в идеале, высокообразованный и широко эрудированный специалист. Задача факультета сексологии нашего института ИПИС – это попытка хотя бы подобраться к получению такого синтетического специалиста, востребованного временем. И факультет сексологии, и факультет глубинной психологии, где изучают основы психоанализа и различных психологических школ, имеют уникальные образовательные программы. Я не знаю другого образовательного учреждения, где бы студент одновременно получал знания по физиологии центральной нервной системы и – культурологии, по основам психиатрии и – социологии. Уверен, что такой специалист, именно не врач, а психолог-сексолог-консультант, во-первых, без труда найдет свою нишу в современном обществе, во-вторых, своей деятельностью будет способствовать повышению сексуальной культуры в целом.
Запись беседы Татьяны ПАВЛОВОЙ
Институте психологии и сексологии (ИПиС), заходите на сайт
www.sexology.spb.ru,
задавайте свои вопросы по телефону (812) 237-18-52, 237-14-80
или e-mail: info@sexology.spb.ru